Молодой писатель
Арлекинада в одном действии
Действующие лица
Аркадий, молодой писатель. Клавдия, его жена. Петров, чиновник. Катя, его жена. Топталов, жилец. Арлекин и маски.
* * *
Две комнаты в меблированном доме, перегороженные пополам, в перегородке дверь; в задней стене правой комнаты дверь стеклянная, в задней стене левой комнаты глухая дверь. Обе эти двери выходят в коридор. В левой комнате окно.
В левой комнате на диване лежит Клавдия, закутавшись в платок.
Аркадий выходит через среднюю дверь. Вечер. Горят лампы.
На улице вьюга.
Аркадий . И двадцать раз повторю… Я тебе изменяю и буду всегда изменять.
Клавдия . Аркадий!
Аркадий . Да! И требую, чтобы ревновать ты меня не смела.
Клавдия . Аркадий!
Аркадий . Ревность – мещанство. Швея может ревновать, инженериха… купеческая дочь… поповна…
Клавдия . Аркадий!
Аркадий . Я не сторож… не стрелочник… я не телеграфист. Извините – я поэт божьей милостью. Мне нужны переживания. Вашей пошлой ревностью вы тормозите мой талант.
Клавдия . Я тебе все позволила.
Аркадий . Не лги… ты меня за ноги тянешь. Я не могу писать, когда за стеной плачут. Мне нужна поэтическая обстановка. Мне нужны женщины, а не тетки. Я не могу из пальца высасывать стишки. Мне нужен материал.
Клавдия . Слышала… дай мне сказать. Я тебе все позволила… все разрешила. У тебя материала этого – сколько угодно. А у меня слез даже больше нет.
Аркадий . Ты будешь отвечать перед русской литературой.
Аркадий . Кого это ты называешь – она?
Клавдия . Вот эта Петрова, с кем ты познакомился в прошлое воскресенье.
Аркадий . И если она явится?
Клавдия . Ты не сделаешь этого! Я за себя не отвечаю!
Аркадий . Как… ты способна еще устраивать мещанские сцены?
Клавдия . Я на все способна. Ты меня до всего довел.
Аркадий бежит в свою комнату.
Если для твоих стихов нужно замучить женщину, так я уж давно замучена, больше не могу.
Аркадий входит с книгой.
Аркадий . Вот, не угодно ли прочесть. Клавдия. Никогда не поверю, чтобы настоящий поэт учил, как нужно мучить женщину.
Аркадий . Это Юрий Бледный, мещанка, прочти. Клавдия. Скажи своему Юрию Бледному, чтобы он про другое лучше писал.
Аркадий (читает).
Поэт изменчив, поэт, как сон;
Он пьян собою; он ловит миги;
Он вечно вольный, как бурегон;
Как ветер в волны, всегда влюблен,
Неся объятий чужих вериги…
А ты хочешь, чтобы я с тобой чулки штопал?
Клавдия . Аркадий, зачем ты читаешь такие скверные книжки?
Аркадий . А! Ты на всю литературу подняла руку. Я позволил тебе жить рядом. Я не уехал в пространство. Тебе этого мало. Ты всего меня хочешь закогтить. Мало я терплю от непонимания толпы? Мало теснят в редакциях? Еще и ты. Вот отчего у нас литературный распад. Довольно… Я слишком долго унижал себя обывательскими разговорами. Через четверть часа госпожа Петрова будет здесь. (Идет к себе, к телефону.) Я вызову ее сейчас прямо с маскарада. (Берет трубку.) Я хочу жить как поэт. Барышня, четыре тридцать один сорок семь… да… да… да… Швейцар, пожалуйста, к телефону госпожу Петрову.
Аркадий (топая ногой). Пожалуйста, жалобных слов мне не говорить… я не желаю расстраиваться. Клавдия. Разлюбил.
Аркадий (бежит и захлопывает среднюю дверь). Ах, как это несносно… (Бежит обратно к трубке.) Клавдия (за дверью). Аркадий! Аркадий (в телефон). Ну что же вы, швейцар? Ах, боже мой, я прошу госпожу Петрову. Она в костюме Коломбины, в клеточку, и шляпа с перьями. Да, я жду у телефона.
Клавдия (в своей комнате у запертой двери). В костюме Коломбины, в клеточку… и шляпа с перьями. (Глядит на стену, где висит ее костюм Коломбины и шляпа с перьями.) В прошлом году он увидел меня в этом костюме, полюбил и сказал: навек!
Аркадий (в телефон). Это вы? Катя! Вечерняя моя звезда! Как, почему вечерняя? я не на года намекаю, а на красоту. Катя, Катя, что я переживаю…
Клавдия . Он все это говорил и мне и таким же противным голосом… (Снимает со стены костюм.) Погоди, я тебе отомщу… лжец!
Аркадий . Мы встретились в пространстве, прикоснулись – и вспыхнули. Мы горим. Да, да, моя Коломбина, я живу один. Я живу одинокий в своей башне. Нет, это совсем рядом, повернуть за угол, меблированные комнаты Клецкиной. Приходи ко мне сейчас. Ты с мужем? Так пусть он ревнует, пусть стоит за нашей ставней и плачет, как Пьеро. Ах, твой муж в костюме Пьеро?
Клавдия в это время, рассматривая платье, прислушивается к его словам.
Приходи сейчас, не медли. Я люблю тебя. Когда я сегодня узнал, что ты будешь одета Коломбиной, я сошел с ума.
Клавдия решается, быстро бежит за ширмы, унося костюм.
Когда женщина надевает костюм Коломбины, она становится таинственной, как сон. Ты придешь? да! (Вешает трубку, суетится, вынимая из шкапа вино и яблоки, бормочет, хватает перо, пишет.) В этот вечер, вечер душный, ты пришла в мои объятья. И обвил твой раб послушный складки бархатного платья. Ты в глаза взглянула странно, я в глазах не вижу дна. И, влюбленная туманно, зазвенела тишина!
В это время Клавдия, одетая Коломбиной, выходит из-за ширмы в коридор, появляется за стеклянной дверью Аркадия и тихонько стучит. Аркадий вскакивает, глядит, кидается к двери, раскрывает ее и принимает жену за Катю.
Коломбина! Катя! Как ты быстро пришла…
Клавдия (притворив за собой дверь, шепотом). Я забежала на минутку!
Аркадий . Радость моя!
Клавдия . Ах, руки назад, что за вольности… я пришла затем, чтобы наказать! Вы лжете, вы не любите меня.
Аркадий . Я с ума схожу! Навек, навсегда твой.
Клавдия . Навек? Не разлюбите никогда?
Аркадий . Всегда сидеть у твоих ног.
Клавдия . А вдруг захочется быть свободным?
Аркадий . Никогда.
Аркадий . Нет, нет, у поэта должна быть лишь одна прекрасная дама, вдохновительница, ей имя – Коломбина. Зачем ты все шепчешь? Отчего ты странная? (Хочет обнять, она уклоняется.) Ты боишься? Какая таинственная ты под маской.
Клавдия . Очень хочется поцеловать?
Аркадий . Очень.
Клавдия . Смотри, а вдруг не понравится.
Аркадий . Нет, нет, мне все понравится… (Он ее целует.)
За стеклянной дверью появляется Коломбина-Катя, в таком же костюме, как и Клавдия; она всплескивает руками и вбегает в левую комнату, осматривается, в гневе берет каминные щипцы.
Клавдия (отрываясь). Ах, что ты делаешь. Аркадий. Милая, милая! (Опускается у ее ног.) Катя. Какой негодяй! (Бежит со щипцами к двери в коридор, распахивает.)
За дверью стоит Топталов.
Топталов . Едва не раскололи череп, милашка! (Входит.) Все скучаете?
Катя . Кто вы такой?
Топталов . Топталов, здешний жилец, любитель недозволенного. (Хочет обхватить Катю, она уклоняется.)
Катя . Вот я вас щипцами.
Топталов . За что? Сударыня, я все слышал. Ваш муж негодяй! Имея женой такую красотку, по телефону звать к себе любовниц! Чепуха! Вас не ценят.
Катя . Понимаю. А вы-то здесь при чем?
Топталов . Утешитель. Хотите, я ему затылок на сторону сворочу? В вашем положении – один выход: самой изменить.
Катя . С кем?
Топталов . Со мной.
Катя (начинает хохотать и вертит в руке щипцами). С вами?
Топталов . Вы меня еще не знаете. Столоначальник так и говорит: Топталов, это прямо что-то невероятное. Все женщины, в трудные минуты, обращаются непосредственно ко мне.
Катя . Хорошо, попробуйте поцеловать, только громче, как можно громче. (Уклоняется от него, помахивая щипцами.)
Клавдия . Кто там говорит за перегородкой? Аркадий. Не знаю. Там кто-то живет. Клавдия. Женщина?
Аркадий . Да, какая-то дура живет, толстая, безобразная, вот и разговаривает.
В это время Топталов поймал щипцы.
Топталов . Губы! Губы! Не поцелую, а съем. (Целует Катю.)
Аркадий . Ах, какая неприятность! С кем же это она целуется? (Идет к средней двери.) Клавдия!
Клавдия . Кто такая Клавдия?
Аркадий . Одна старушка. (Хочет отворить дверь.)
Клавдия . Не уходи, пускай она целуется.
Аркадий . Оставь меня, как она смеет целоваться. (Распахивает дверь.) Клавдия! (Видит двух Коломбин.)
Топталов (Аркадию). Вы развратный человек прежде всего!
Аркадий . Вы тут зачем?
Топталов . Я утешаю. А вы зачем?
Аркадий . Вон из моей комнаты!
Топталов . Не кричать. Не боюсь!
Аркадий . А, вы так.
Топталов . Да, я эдак.
Бегают вокруг стола.
Катя . Ай, ай, ай! (У нее падает маска.) Аркадий. Катя!
Топталов . Молокосос, стихоплет! (Убегает в коридор.)
Аркадий бежит за ним. В комнату, где Клавдия, входит Петров, одетый Пьеро.
Клавдия . Я не Катя, а ваша жена здесь с моим мужем.
Петров. Вот видите, вас тоже обманывают. Все-таки это очень неприятно, Катя меня постоянно обманывает, я прощаю, прощаю, только бы жила со мной. А за последнее время ни на что не похоже, каждый день удирает. Я уж думаю, не изменить ли мне тоже самое. Давайте уедем, насолим им обоим хорошенько.
Клавдия . Хорошо, поедемте кататься на острова. Скорее, скорее! (Берет его под руку.)
Через среднюю дверь вбегает Катя.
Катя . А, вы моего любовника отбили, хотите мужа отбить? (Хватает мужа за руку.) Как ты смеешь разговаривать с женщиной? А, ты меня обманываешь! (Толкает его в дверь.) Иди, иди!
Петров. Катенька, я исключительно от обиды. А с тобой мне гораздо приятнее. (Вышел.)
Катя (Клавдии). Как вам не стыдно завлекать порядочного, тихого человека. Молчите! Как смеете вмешиваться в семейные отношения!
Петров (высовывается из двери). Там львы какие-то бегают. Катя, идем отсюда.
Катя (Клавдии). Прощайте. Благодарите, что так обошлось, а вперед берегитесь с чужими мужьями. (Уводит мужа.)
Клавдия . Ах, негодница!
Через левую комнату в среднюю дверь вбегает Аркадий.
Аркадий (держа в руке кусок сюртука). Вот я ему показал!
Клавдия (снимает маску). Ты!
Клавдия . Я!
Аркадий . Странно.
Клавдия . Очень странно.
Аркадий . Ты очень мила.
Клавдия . Ах, вот как.
Аркадий . Ты какая-то другая. К тебе очень идет костюм Коломбины.
Клавдия . Мне тоже это кажется.
Клавдия . Поцеловались.
Аркадий . Клавдия, ты должна всегда быть Коломбиной.
Клавдия . Коломбина очень ветрена.
Аркадий . Все равно.
Клавдия . И капризна.
Аркадий . Я тебя люблю.
Клавдия (которая в это время заперла на ключ стеклянную дверь, подходит к средней). Ты согласен? Хорошо, я буду легкомысленна, нежна, ветрена, весела, страшно капризна; ведь Коломбина самая прекрасная, но самая изменчивая женщина на свете.
Аркадий . Конечно, согласен. Говори еще, твой голос как музыка.
Клавдия . Но и тебе, дружок, нужно быть всегда влюбленным, веселым и изящным.
Аркадий . Поди-ка ты ко мне.
Клавдия (берет лампу, уходит в среднюю дверь и затворяет её). Нет, я хочу тебя наказать!
Аркадий (бросаясь к запертой двери). Отопри! Я не позволю! что ты задумала?
Клавдия . Ревность и гнев – это мещанство. Ревнует купеческая дочь, сторожиха, поповна. А я жена поэта. Прощай! (Раскрывает окно.)
Снег падает сквозь электрический свет; голоса, музыка.
Ряженые, ряженые!
На подоконник впрыгивает Арлекин, показываются маски.
Арлекин, ты весь в снегу.
Арлекин целует ее, увлекает за окно.
Аркадий (стучит в дверь). Я тоже хочу с вами, возьмите меня… Клавдия… Клавдия, не смей его целовать… Выпустите меня. Я больше не буду! (Схватывается за волосы, стоит в отчаянии.)
Все затихло. В левую комнату входит осторожно Топталов, в руке у него полено; оглядывается, потом кладет полено и осторожно отворяет среднюю дверь, заглядывает. Аркадий тоже вытягивает голову из-за стены; они сталкиваются и, вскрикнув, отскакивают.
Молодой писатель
Впервые – альм. «Гриф. 1903–1913» (М., «издание напечатано в 1914 году, в типографии В. М. Саблина, в количестве 570 нумерованных экземпляров»).
искусства. Но если учесть, что в альманахе «Гриф» – символистском сборнике – рядом с комедией Толстого напечатаны стихи Белого, Брюсова, Чулкова и других символистов и «мистических анархистов», то вряд ли можно воспринимать пьесу как насмешку над символистским искусством. Начинаясь как мелодрама, пьеса стремительно переходит в комедию характеров и далее – в комедию масок. Мелодраматическая интрига поглощается интригой фарсовой, жизнь превращается в игру.
Под новый 1912 год Толстой и ряд других писателей, художников, артистов и музыкантов открыли в подвале старинного дома Дашковых в Петербурге кафе, названное «Бродячая собака» (А. А. Мгебров. Жизнь в театре, т. 2. М. – Л., Academia, 1932, с. 181–187). «Как раз тогда в «Собаке» В. Мейерхольд пропагандировал господство «чистой театральности», никак не связанной с общественными страстями и порывами (…). Одно время Мейерхольд увлекался театром дель арте (комедией масок. – А. М.) настолько фанатично, что все люди в его восприятии разделились на Арлекинов, Коломбин и Пьеро (…) Но слишком деланный, какой-то наджизненный характер приобретало веселье в «Бродячей собаке», словно люди боялись выйти из той роли, которую взяли на себя, и столкнуться с тревожной прозой повседневности» (В. Баранов. Революция и судьба художника. А. Толстой и его путь к социалистическому реализму. М., «Советский писатель», 1983, с. 72–74). Живые наблюдения над той жизнью легли в основу пьесы-арлекинады.
Пьеса «Молодой писатель» обычно датируется 1913 годом – по времени первой публикации в 1914 году в альманахе «Гриф». Но, учитывая, что весной 1912 года Толстой ушел из «Бродячей собаки» и во второй половине 1912 года изменилось направление его драматического творчества (пьесы «День Раполовского», «Насильники»), создание пьесы следует, по-видимому, отнести к 1912 году.
Печатается по тексту: Алексей Н. Толстой. Молодой писатель. Арлекинада в одном действии. Издал Валентин Португалов в Москве в 1914 г.