Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "N"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: неудобному делу, хотя рядом и дремал, будто кивая кому-то козырьком, попутчик, землемер. И, глядя слипающимися глазами на длинный нос землемера, сунутый в густые усы, на поблескивающие пуговицы воротника, слыша ровное дыхание, думал Алексей Петрович Видиняпин: «Развалился, черт, а ты трись об его сундуки. Хорош попутчик». – А вон и село горит, – сказал вдруг ямщик, показав рукой в ночную даль, где, медленно мигая, раскинулось дымное зарево красным хвостом. Ходят по ровному раздолью багровые эти пожарища, освещая небо и землю, и мало, кажется, дневного зноя, чтобы выжечь хлеба, высушить пруды и реки, послать мор на людей, – полыхает еще над деревнями по ночам и багровый огонь. Долго рассматривал зарево Алексей Петрович, потом сказал: – А ты не спи, ямщик, потрагивай. Проснулся и землемер, насупился, сел повыше и молвил: – Горит в сорока верстах от села Тараканова, куда едете. – В гости к барину жалуете? – спросил ямщик. – Такому гостю не обрадуется, – ответил Видиняпин. – Вот глупость, – живо обратился он к землемеру, – поверил ему быков под простую расписку, а теперь поди взыскивай. – Взыскать с таракановского барина трудно, – усмехнулся ямщик, – а насчет быков мы стороной слыхали: некоторые еще живы, только тощи очень. Ямщик совсем повернулся и продолжал: – По-вашему, надо рабочему человеку платить или нет? Зять мой из Тараканова и рассказывал: барин их, вместо денег, ярлыками платит. «Это, говорит, все равно: мы друг с дружкой на веру, а деньги осенью». Так третью осень и ждут. Барин кругом огородился: ни скотину прогнать, ни проехать; а за луга или другое что ярлыков назад не берет… Такой дошлый. – Тараканов большой оригинал, – молвил, наконец, землемер. – Разве вы ничего не знаете? – Откуда же знать, когда я недавно в уезде. – Любопытно, – усмехнувшись, продолжал землемер, –...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: страницы - сюрпризы. Зоркий и меткий, ловец смешных человечков, с серьезным видом рисующий комику, он как будто принадлежит не столько сознанию, сколько стихии. Вообще, он и сам относится к живому инвентарю природы. И здесь, в этой сфере, он больше чувствует себя дома, нежели в пределах высокой человечности. В темном лесу, например, Толстой разбирается не хуже совы, и так прекрасны, почти космичны вот эти слова его: "Чем темнее совам, тем лучше. Трава, деревья, звери и камни светятся в темноте синеватым и желтым светом, невидимым для нас, а совы летают в голубом, словно из серебра и свинца, лесу, шарят под светящимися камнями заснувших мышей, от шкурок которых идет мягкое сиянье, пьют птичьи яйца и, зачарованныя неведомой нам жизнью, стонут и кричат, как дети во сне". К таниствам не звериной, а людской психологии, к ея значительной глубине, доступа он не имеет, да, кажется, иметь и не хочет. Не изнутри освещает он душу, важное на него не действует, из серьезнаго он делает забавное. Иной раз придет ему в голову, забредет случайно какая-нибудь хорошая мысль (хотя бы размышление о том, что поля сражения справедливо называют "театром", что воины, умудренные опытом смерти, переходят из будничной плоскости существования в героическую, делают смерть не исходной и конечной точкой сознания, а просто случайностью), - но, в общем, у Толстого мысли - гостьи: мимолетныя пташки, оне сейчас же вспорхнут и улетают. Нет миросозерцания, как фона, нет большой и постоянной идеи, как спутницы, как верной тени, нет Вергилия-охранителя. И то, например, что думает автор о мировой войне, о воюющих сторонах, не подымается над уровнем общедоступной элементарности. Писатель с широкой натурой, не озабоченный внутренними заботами, тароватый, дегкий для себя и для других, он уверенно переступает через трудныя места, скользит мимо трагедии,...