Поиск по творчеству и критике
Cлово "1928"
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Часть текста: в жизни, – моя мать была образованным для того времени человеком и писательницей. (Роман «Неугомонное сердце» и повести «Захолустье». Впоследствии ряд детских книг, из которых наиболее популярная «Подружка».) Самарское общество восьмидесятых годов – до того времени, когда в Самаре появились сосланные марксисты, – представляло одну из самых угнетающих картин человеческого свинства. Богатые купцы-мукомолы, купцы – скупщики дворянских имений, изнывающие от безделья и скуки разоряющиеся помещики-«степняки», – общий фон, – мещане, так ярко и с такой ненавистью изображенные Горьким… Люди спивались и свинели в этом страшном, пыльном, некрасивом городе, окруженном мещанскими слободами… Когда там появился мелкопоместный помещик – Алексей Аполлонович Бостром, молодой красавец, либерал, читатель книг, человек с «запросами», – перед моей матерью встал вопрос жизни и смерти: разлагаться в свинском болоте или уйти к высокой, духовной и чистой жизни. И она ушла к новому мужу, к новой жизни – в Николаевск. Там моей мамой были написаны две повести «Захолустье». Алексей Аполлонович, либерал и «наследник шестидесятников» (это понятие «шестидесятники» у нас в доме всегда произносилось, как священное, как самое высшее), не мог ужиться со степными помещиками в Николаевске, не был переизбран в управу и вернулся с моей мамой и мною (двухлетним ребенком) на свой хутор Сосновку. Там прошло мое детство. Сад. Пруды, окруженные ветлами и...
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Часть текста: знаем, что революция победила. Но Вы пишете, чтобы я с первых же слов ударил в литавры победы, Вы хотите, чтобы я начал с победы и затем, очевидно, показал бы растоптанных врагов. По такому плану я о т к а з ы в а ю с ь писать роман. Это будет одним из многочисленных, никого уже теперь, а в особенности молодежь, не убеждающих плакатов. Вы хотите начать роман с конца. Мой план романа и весь его пафос в постепенном развертывании революции, в ее непомерных трудностях, в том, что горсточка питерского пролетарьята, руководимая "взрывом идей" Ленина, бросилась в кровавую кашу России, победила и организовала страну. В романе я беру живых людей со всеми их слабостями, со всей их силой, и эти живые люди делают живое дело. В романе - чем тяжелее условия, в которых протекает революция, тем больше для нее чести. Третье: самый стиль, дух романа. Автор на стороне этой горсти пролетарьята, отсюда пафос - окончательная победа; ленинское понимание развертывающихся событий; полный объективизм отдельных частей, то есть ткань романа - ткань трагедии, - всегда говорить от лица действующего лица, никогда не смотреть на него со стороны. Четвертое: в романе сталкиваются три силы - пролетарьят, руководимый партией, взволнованное, взъерошенное, отпадающее в кулацкую анархию крестьянство и интеллигенция. Она распадается на два лагеря, - одна принимает революцию, другая бешено кидается в борьбу с ней. Пятое: я умышленно не начинаю с октябрьского переворота, - это неминуемо привело бы меня к тем фанфарам, которых я так боюсь, и дало бы неверную перспективу...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: Толстой, как и следовало ожидать, сравнительно недалеко уходит от Мережковского». Пьеса была поставлена в 1930 году на сцене МХАТ-2. О пьесе и спектакле в очень резкой форме высказалась газета «Правда» (1930 11 марта). Л. Чернявский в заметке «Реставрация мережковщины» отметил, что «пьеса Толстого типичный образец буржуазно-ограниченного подхода к узловым моментам исторического процесса. Пытаясь преодолеть монархическо-полицейский «исторический» канон, изображавший Петра в духе самодержавного величия, царственного опрощенства (…) христианского самоотвержения в интересах ближних (…) Толстой проявляет полную неспособность перешагнуть через другой, не менее реакционный образ Петра, сочиненный российским либерализмом, ныне облачившимся в сменовеховские одежды (…) Если взять второй по важности сценический образ спектакля – царевича Алексея (…) то и здесь было бы бесполезно искать отчетливого показа тех реакционных социальных сил, которые двигали беспомощной фигурой Алексея (…) И здесь художественная и идеологическая дефективность спектакля сказывается со всей остротой». Надо сказать, что Толстой согласился с такой оценкой своей работы. В 1934 году, давая интервью сотруднику «Литературного Ленинграда», он сказал: «В 1929 году по заказу одного из московских театров мной была написана и театром поставлена пьеса «Петр I». В 1935 году МХАТ 2-й решил возобновить постановку и предложил мне пьесу пересмотреть. Когда я перечел пьесу, я увидел, что нужно написать ее заново, так как в свое время я работал над пьесой еще до того, как были написаны...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: ледяного похода... Занятное было времечко!.. Первые формировки красных отрядов... Суета, беспорядок, саботаж, никто ничего не знает, кругом измена... Тогда офицерство, юнкера, студенты, полицейские начали слетаться в Новочеркасск, под крыло к атаману Каледину, и обозначился первый колеблющийся, зыбкий фронт. Войск у них было тысяч до десяти, главная сила - офицерская бригада. Действовали они по-разбойничьи - налетами. Особенно отличался отряд есаула Чернецова. Громил шахты, рабочие поселки, узловые станции. Наводили страшную панику. Под самое рождество Чернецов налетел на крупный железнодорожный узел Дебальцево: обшарили весь поселок, выволакивали на снег коммунистов, тут же рубили их шашками. Уничтожили и взяли заложниками двадцать семь человек. Напугали население до смерти. Погрузили сахар и спирт, у вагона Чернецова выстроили всех железнодорожников и станционных лакеев и велели им кланяться, покуда поезд не скроется. Словом, набезобразничали - больше некуда. Так... Главком Антонов приказывает мне из Харькова: идти с отрядом в Дебальцево и там держать фронт... А у меня отряд свеженький, необстрелянный, я его только что сформировал в Костроме. Были такие желторотые богатыри, у кого рукава шинели болтались по колена, и главная забота - добраться до белого ситника на Дону. Услышали, что идем на Дебальцево, - заволновались в теплушках. Я отдаю приказ: по пути следования выделить дежурную роту, подсумков не снимать и не спать, - еще хуже волнение, обида... Политработники - тоже мальчишки, неумелые - день и ночь моих бойцов успокаивают, подбадривают, целыми страницами чешут по Энгельсу... Батюшки, думаю, университет, а не эшелон... Прибыли в Дебальцево. К нашим вагонам так и рванулась толпа женщин плач,...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: в недоверчивые, мрачные лица людей с неразглаженными морщинами гнева, ужаса и ненависти, - она хорошо знала эту судорогу рта, эти обломки, дыры на месте зубов, съеденных на войне. Все побывали там - от мальчика до старика... И вот бродят по загаженному городу, в кисло пахнущей одежде из мешков, из буржуйских занавесок, в разбитых лаптях, взъерошенные, готовые ежеминутно заплакать или убить... Листки декретов настойчиво требуют - творчества, творчества, творчества... Да, это потруднее, чем пироксилиновой шашкой взорвать мост, в конном строю изрубить прислугу на батарее, выбить шрапнелью окна в фабричном корпусе... Ольга Вячеславовна останавливалась у покосившегося забора перед пестрым плакатом. Кто-то уже перекрестил его куском штукатурки, нацарапал похабное слово. Она рассматривала лица, каких не бывает, развевающиеся знамена, стоэтажные дома, трубы, дымы, восходящие к пляшущим буквам: "индустриализация"... Она была девственно впечатлительна и мечтала у нарядного плаката, - ее волновало величие этой новой борьбы. Закат мрачнел; последнее неистовство его красок, пробившись из-под свинцовой тучи, зажигало осколки стекол в зияющих пустынных домах. Изредка брел прохожий, грызя семечки, плюя в грязь разъезженной улицы, где валялись ржавые листы и ощеренная кошачья падаль. Семечки, семечки... Досуг человека заполнялся движением челюстей, мозг дремал в сумерках. В семечках был возврат к бытию до каменного топора. Ольга Вячеславовна сжимала кулачки - она не могла мириться с тишиной, семечками, банными вениками и огромными пустырями захолустья... Ей удалось получить командировку в Москву; она приехала туда в зеленой юбке из плюшевой портьеры, полная решимости и самоотвержения. К житейским лишениям Ольга Вячеславовна относилась спокойно:...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: "Маскарад". (Это было в 1896 или 97 году, в Самаре.) Не помню подробностей, кроме полутемной дощатой зрительной залы и пленительной июньской зелени сада, видной сквозь открытую боковую дверцу. Двое из участников спектакля чувствовали некоторое ущемление самолюбия: я, четырнадцатилетний мальчишка, на которого обращали внимание не больше, чем на муху, и - странно одетый высокий и мрачный мужчина, исполнявший роль "Неизвестного". Он был одет необычайно, - несмотря на жаркий день, - в широкий резиновый плащ, широкополую черную шляпу - под итальянского разбойника - и в охотничьи сапоги. С ним тоже никто не разговаривал. Дамы и барышни самарского общества, элегантные холостые чиновники, один либеральный шумный барин с великолепной бородой на две стороны, несколько студентов в кителях, - все очень весело и воспитанно проводили время на репетиции. Неизвестный в широкополой шляпе мрачно и независимо расхаживал в болотных сапогах по залу. Я знал, что он - учитель (кажется, городского училища) и певец. Во всяком случае, он время от времени пускал в виде кашля такие басовые ноты, что, казалось, - он это делает, засунув голову в бочку. Когда ему надоело бродить, он посмотрел на меня и сел рядом, шурша непромокаемым плащом. У него было решительное, угловатое лицо с жесткими черными усами. - Скука, приятель, -...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: от обычного. Но обстановка учреждения - шкафы с делами, телефоны, справки, столы, где чернильные пятна, окурки и мертвящий душу шелест бумаг - накладывает особую печать рассеянности на людей. Словом, наблюдать было некому. Это было вчера, в субботу. Что бы дождю идти в будни! Так нет, - с утра холодной сыростью завалило все небо. Когда-нибудь, конечно, наука додумается до всеобщей плановости и какими-нибудь искусственными лучами по воскресеньям станет разгонять гниль и ржавчину с неба, чистить его, как медный таз... Но ведь когда это будет? Ракитников проснулся. По оконным стеклам течет. В мокрых крышах отсвечивает бело-серый дождливый день. Шумит вода в водосточной трубе. Потянувшись за папироской, Ракитников увидел, что рукав на правой руке у него засучен. Это его удивило. Поднял голову и еще больше удивился: оказывается, лежал он совсем одетый на постели, жилет расстегнут, новый пиджак изжеван, брюки на коленках в грязи, рукав засучен по локоть, но башмаки сняты, - значит, оставалось все-таки кое-какое соображение... Схватившись за голову, он застонал. Череп трещал, как арбуз. Но пусть бы болела...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: Я не помню, что было побуждающим началом. Несомненно, что эта повесть написана под влиянием Мережковского. Это слабая вещь. Началом эпопеи была пьеса о Петре. Я тогда еще не понимал того, что понимаю теперь, в пьесе еще много романтики. В ней не было настоящего изучения материала. Писатель растет вместе с эпохой. Каждая его новая вещь - это одновременно и его университет и продукт его роста. В о п р о с. Какими историческими документами вы пользовались при работе над романом "Петр I"? О т в е т. Что касается этой главы, она совершенно документальная. Письма Украинцева - подлинные. Здесь все исторически верно, вплоть до случая с женами султана, до продажи кофе московскому вице-адмиралу. Керченский поход - это первая попытка реальной политики действия. Русские добились своего, турки не ожидали такой диверсии, такой энергии со стороны московитов и подписали мир. Моя задача не в том, чтобы выдумывать факты, а в том, чтобы вскрыть истинные причины фактов, - это гораздо интереснее. В о п р о с. Сколько всего книг в романе? О т в е т. Три книги. Первая книга второй части (1700 - 1718...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: переиздании «Хромого барина» – в V томе Сочинений «Книгоиздательства писателей в Москве», 1914. В первопечатном варианте романа (1912) намечалась своеобразная «политическая» линия развития дальнейшей судьбы князя А. П. Краснопольского. После возвращения к Кате и примирения с ней князь Краснопольский лишь некоторое время остается в усадьбе и затем уходит странствовать вновь. Обстановкой нарастающей в стране политической борьбы, событиями кануна 1905 года он оказывается вовлеченным в революционное движение. Начиная с III подглавки «Главы последней» А. Толстой давал в первой публикации романа несколько наводящих и подготовляющих к этому эпизодов. В первопечатном тексте рассказывается, что к весне, когда Катя стала поправляться после перенесенной ею болезни, «Александр Вадимыч привез ей из города лектрису – некрасивую, тихую и строгую девушку Варю Котову». Сначала Катенька боялась ученой девицы. Потом они подружились. Варя рассказывала Кате «о партиях и коммунистах, о том, как арестовали ее, сослали в Сибирь, о жизни в тайге под Колымском, о покушениях, несбывшихся надеждах, о необыкновенных людях. И Катенькина,...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: Один молчал, облокотясь о балюстраду; его лицо было заслонено лапчатым листом пальмы. Другой разговаривал, - это был круглолицый и жаркоглазый казак с длинным шрамом от сабельного удара на обритой голове. - Что делается, что делается! - говорил он, глядя вниз. - Народу девать некуда. И все ведь идут рука в руку, в глазах - месяц май. Девчонкам по четырнадцати лет, женских признаков никаких, а уже готова: хоть пчелы по ней ползай... Наш город по этой части первый в Союзе. Не то что культотдел - постовые милиционеры за голову хватаются. Ну, и весна... А поглядеть бы вам, что тут делалось семь лет назад... И немцы побывали, и англичане, и французы. Перевороты, восстания, уличные бои, эвакуации. Видите - на углу телеграфный столб? На нем четыре моих друга на ветру качались. То здесь второй Питер: гуляют генералы, дамы в соболях, тонные юнкера, в кофейнях - бритые морды спекулянтов. А то - тра-та-та-та, пулеметы, и оттуда - сверху - красная кавалерия, - искры из-под копыт... - Ишь ты! - он перегнулся через балюстраду. - Ну, прямо-таки идут и целуются... Молодость, молодость... Одно в ней плохо - память у ней коротка, помнить ничего не хотят... Гляди, как затрясла кудрями, хохочет... И причина смеха, наверное, самая пустая... А сказать ей: смеешься, касатка, а мы кровью истекали, мы не смеялись... Ей-то что... Вот она, жизнь. Он постучал по пустой бутылке. Принесли холодного пива. Он жадно выпил полный стакан. Закурил. Изломал, искрошил спичку. - Легко сказать - хозяйственный фронт... Им легко гулять в тоненьких чулочках. Через неделю - акация зацветет, - вот-то будет весело... А тем, кто семь лет с коня не слезал, много сложнее. Поверите, иногда сижу так, гляжу, - и проступают сквозь толпу на асфальте лужи крови. Дурак тот, кто скажет, что ее дождем смыло. У обезьян памяти нет, так они и кушают друг у друга дерьмо из-под хвоста. Нет... Под каждым этим окошком, - он указал коротким крепким пальцем на...