|
ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР
За вечерним чаем матушка несколько раз переглядывалась с Анной Аполлосовной и пожимала плечами. Аркадий Иванович с ничего не выражающим лицом сидел, уткнувшись в свой стакан, так, будто режьте его, - он все равно не скажет ни слова. Анна Аполло-совна, окончив пятую чашку со сливками и горячими сдобными лепешками, очистила от чашек, тарелок я крошек место перед собою, положила на скатерть большую руку, ладонью вниз, и сказала густым голосом:
- Нет, и нет, и нет, мать моя, Александра Леонтьевна. Я сказала, - значит, ножом отрезано; хорошенького понемножку. Вот что, дети, - она повернулась и ткнула указательным пальцем Виктора в спину, чтобы он не горбился, - завтра понедельник, вы это, конечно, забыли. Кончайте пить чай и немедленно идите спать. Завтра чуть свет мы уезжаем.
Виктор молча вытянул губы дальше своего носа. Лиля быстро опустила глаза и стала нагибаться над чашкой. У Никиты сразу застлало глаза, пошли лучи от язычка лампы. Он отвернулся и стал глядеть на Василия Васильевича.
Кот сидел на чисто вымытом полу, выставил заднюю ногу пистолетом и вылизывал ее, щуря глаза. Коту было не скучно и не весело, торопиться некуда, - "завтра, - думал он, - у вас, у людей, - будни, начнете опять решать арифметические задачи и писать диктант, а я, кот, праздников не праздновал, стихов не писал, с девочкой не целовался, - мне и завтра будет хорошо".
Виктор и Лиля кончили пить чай. Взглянув на густые, начавшие уже пошевеливаться брови матери, простились и вместе с Никитой пошли из столовой. Анна Аполлосовна крикнула вдогонку:
- Виктор!
- Что, мама? - Как ты идешь!
- А что?
- Ты идешь, как на резинке тащишься. Уходи бодро. Не колеси по комнате, дверь - вот она. Выпрямись... На что ты будешь годен в жизни, не понимаю!
Дети ушли. В теплой и полутемной прихожей, где мальчикам нужно было поворачивать направо, Никита остановился перед Лилей и, покусывая губы, сказал:
- Вы летом к нам приедете?
- Это зависит от моей мамы, - тоненьким голосом ответила Лиля, не поднимая глаз.
- Будете мне писать?
- Да, я вам буду писать письма, Никита.
- Ну, прощайте.
- Прощайте, Никита.
Лиля кивнула бантом, подала руку, кончики паль-" цев, и пошла к себе, не оборачиваясь: пряменькая, аккуратная. Ничего нельзя было понять, глядя ей вслед. "Очень, очень сдержанный характер", - как говорила про нее Анна Аполлосовна.
закрылся с головой одеялом и притворился, что засыпает.
Ему казалось, что всему на свете - конец, В опускающейся на глаза дремоте в последний раз появился, как тень на стене, огромный бант, которого он теперь не забудет во всю жизнь. Сквозь сон он слышал какие-то голоса, кто-то подходил к его постели, затем голоса отдалились. Он увидел теплые лапчатые листья, большие деревья, красноватую дорожку сквозь густую, легко расступающуюся перед ним заросль. Было удивительно сладко в этом красноватом от света, странном лесу, и хотелось плакать от чего-то небывало грустного. Вдруг голова краснокожего дикаря в золотых очках высунулась из лопухов. "А, ты все еще спишь",-крикнула она громовым голосом.
Никита раскрыл глаза. На лицо его падал горячий утренний свет. Перед кроватью стоял Аркадий Иванович и похлопывал себя по кончику носа карандашом.