Часть вторая
Трудные годы
Пьеса в двенадцати картинах
Действующие лица
Царь Иван Васильевич.
Анна, княгиня Вяземская.
Афанасий Вяземский.
Малюта Скуратов.
Годунов Борис Федорович.
Василий Грязной } опричники.
Федор Басманов.
Суворов.
Темкин.
Челяднин Иван Петрович, ближний боярин.
Князь Оболенский-Овчина Дмитрий Петрович.
Князь Мстиславский Иван Федорович.
Юрьев Никита Романович.
Козлов Юрий Всеволодович.
Пимен, митрополит новгородский.
Князь Острожский, воевода новгородский.
Василий Буслаев.
Сигизмунд Август, король польский.
Кетлер, великий магистр Ливонского ордена.
Константин Воропай, посол литовский.
Магнус, принц датский.
Девлет-Гирей, крымский хан.
Мустафа, великий улан.
Висковатый Иван Михайлович, дьяк.
Переводчик у литовского посла.
Толмач у крымского хана.
Касьян, писец.
Мамка Анны, княгини Вяземской.
Хлудов, Путятин, Лыков - купцы.
Калашников.
Первый мужик.
Второй мужик.
Картина первая
Каменный мост через Неглинную. Налево – Троицкие ворота Кремля. Направо – ворота Опричного двора; они окованы луженым железом, на створках – жестяные львы, стоящие на задних лапах, с разинутой пастью и зеркальными глазами; надо львами – черный орел. За кирпичной стеной Опричного двора видны медные и луженые крыши деревянных палат. У самой стены – звонница с наружной лестницей.
На мосту, со стороны Опричного двора, стоит Борис Годунов в черном кафтане и черной колпаке. Из Кремля доносится колокольный звон. На звоннице Опричного двора тоже зазвонил опричник. Троицкие ворота в Кремле отворяются. Выбегают нищие и убогие, рассаживаются на земле, поют Лазаря.
Из ворот Кремля выходит Василий Шуйский в цветном кафтане и раздает денежки нищим.
Шуйский . Нате, нате, безвинно обиженные… Нате, нате, сироты божьи… Нате, нате, молельники наши.
Нищие вопят и теснятся к нему.
Ну вот и – пуст кошель… (Идет по мосту, сняв колпак, кланяется Годунову, который с усмешкой следил, как он раздавал милостыню.) Здравствуй, Борис… Или вас, опричников, с «вичем» сказывать велишь? Борис Федорович, поздорову…
Годунов . Молод, гляжу ты, Василий, а разумом не обижен.
Шуйский . Погибнешь нынче без разуму, Бориска. Мне бы, недорослю, без печали прохлаждаться за батюшкиной спиной… А я уж саблей опоясался. Нынче знатным родом да высоким тыном у себя на дворе не отгородишься… Да ведь и ты, Бориска, одним разумом дышишь, – чай, и твое житие на ниточке висит…
Годунов . Чего ты ко мне привязался, ступай к себе на земский конец…
Шуйский . Бориска, Бориска, собачья голова, чай, у тебя у седла осталась, не кусайся… Вспомни-ка, давно ли мы, бывало, Бориска да Васютка, так-то дружили, – водой не разольешь… Что из того, что на тебе черный кафтан, на мне – зеленый… Кафтан к телу не приклеен, – сорву его с плеч да брошу в Неглинную… Ей-ей…
Годунов . Никогда у нас с тобой дружбы не было, врешь…
Шуйский . Ну, будь так, не серчай… Ах, тяжела клятва опричная, – отрекохся от отца с матерью и друга забудь… Бориска, почему нас, Шуйских, великий государь не жалует, чем мы провинились?
Годунов . Великий государь праведных жалует, а неправедных казнит.
Шуйский . А мы неправедные? Господи! Вернее Шуйских нет слуг у государя… Бориска, улучи время – шепни ему: Васька, мол, Шуйский хоть молод, да зорок, – ох, как служба его может пригодиться… Меж удельных князей я – свой и с боярами – свой…
Годунов . Не буду о тебе шептать государю.
Шуйский . Ну? А как за это государь да и спросит с тебя, – знал-де, да не сказал…
Годунов . Чего знал? (Схватил его за грудь.) Лиса коварная…
Шуйский . Государь будет отходить ко сну, ты наклонись да и шепни: Васька-де многое знать может… На нас люди смотрят, Бориска, отпусти кафтан… Что буду знать – скажу тебе, а ты – ему… Тебе от того – власть, а мне – покой… Дай в уста поцелую.
Шуйский . А ты все-таки мои слова запомни.
На звонницу поднимаются опричники в скуфейках и черных подрясниках, под которыми видны сабли: М а л ю т а, Афанасий Вяземский, Василий Темкин, Федор Басманов, Александр Суворов.
Суворов . Не спешат что-то великородные, – растрезвонились…
Басманов . Служит митрополит Пимен новгородский, он любит древний чин…
Суворов . Как бы за такую докуку не осерчал государь…
Басманов . Для того Пимен и томит со службой, чтобы государь осерчал…
Темкин (Вяземскому). Гляди, посол литовский пеший идет.
Вяземский . Посол литовский две недели добивался, чтобы ему к воротам на коне подъехать, только и выторговал – пройти под руки по сукну.
Суворов . Ишь, с досады-то как спесью надулся…
Басманов . Ах, кафтаны на них хороши! Что-что, а кафтаны хороши…
Из ворот Кремля выходит литовский посол Боропай, его ведут под руки рыцари, перед ним люди из его свиты стелют сукно. Годунов, подбоченясь, становится в конце моста, у Опричных ворот.
Годунов . Что за люди идут?
Посол остановился. Среди свиты его – смущение. Вперед выскакивает переводчик.
Переводчик. Великий посол литовский Константин Воропай шествует к великому князю Московскому.
Суворов (Басманову). Это – как так! К великому-де князю! Ах, собака, – «царя» не хочет выговорить…
Темкин . Малюта, слышишь – бесчестье государю…
Малюта . Слышу, слышу, – выговорит он все положенное…
Годунов . Великого князя Московского мы не знаем; про такого не слыхали…
Опричники на звоннице громко засмеялись.
Годунов . В царствующем граде Москве пребывает – божьей милостью – государь Иван Васильевич, царь всея России, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, царь Ливонский, царь Казанский, царь Астраханский и других земель оттич и дедич…
Переводчик (послу). Московиты велят сказать полный титл…
Воропай . Будь так. Пусть отворят ворота.
Переводчик. Великий посол литовский шествует к божьей милости государю Ивану Васильевичу, царю всея России, Московскому, Киевскому, Владимирскому, Новгородскому, царю Казанскому, царю Астраханскому…
Годунов . Царя Ливонского пропустил…
Суворов . Годунов-то! Вот крючок! А!
Воропай . Ничего не опускай… Русские упрямы… Скажи…
Переводчик. Царю Ливонскому и других земель оттич и дедич…
Суворов . Выговорил, собачий сын…
Годунов (ударяет в ворота рукоятью сабли). Великий посол литовский пришел.
На звонницу к опричникам поднимается царь Иван. Черная борода его с проседью на скулах. На худощавом лице резкие морщины и тени под глазами. Держа на ладони, он щиплет и ест просфору.
Переводчик (Воропаю). Сам царь вышел на звонницу…
Воропай . Который из них – царь?
Переводчик. Вот – тот, в одеянии монашьем.
Иван (звонарю-опричнику). Замолкни! (Глядит вниз на Воропая, и тот с изумлением глядит на царя.) Отворите ворота.
Ворота отворяются, выходит стража – опричники в черных кафтанах. Посол со своей свитой проходит в ворота.
Малюта . Государь, двинулся Земский собор… Сойди вниз, как бы люди не увидали тебя в простом платье…
Иван . А увидят – в рукав смеяться, что ли, станут?
Малюта . Смутятся, государь, смутятся люди…
Малюта . Нет, не так… Не всем так покажется, государь.
Иван . Душа у тебя, Малюта, как дождь осенний… (Указывая на выходящий из ворот на мост Собор.) Укажи перстом… Кто из них мой враг? Епископ Пимен новгородский, что ли? Скажешь – Челяднин? Или князь Мстиславский? Ножи у них, ядом напитанные, за пазухой? Нет, Малюта, враги нынче со мной примирились… Хоть и тяжел я для них. Чада мои, спесивые, строптивые, как агнцы, шествуют на Опричный двор… (Звонарю.) Звони в большой, звони гласом грома небесного… (Передает Малюте просфору, схватывает конец веревки от колокольного языка и, поднимая длинные руки, с яростью начинает звонить.) Так надо, так надо встречь русской земле…
Малюта (опричникам). Заслоните государя…