Петр Первый
Пьеса в десяти картинах
Действующие лица
Петр.
Екатерина.
Царевич Алексей.
Меншиков.
Екатерина, Елизавета - дочери Петра.
Князь Буйносов.
Авдотья – жена Буйносова.
Блек , купец.
Ольга, Антонида - дочери Буйносова.
Мишка , сын Буйносова.
Абдурахман , калмычонок.
Василий Поспелов , драгун.
Толстой Петр Андреевич .
Шереметев , фельдмаршал.
Апраксин , адмирал.
Шафиров.
Ягужинский.
Фон Липпе.
Никита Зотов , князь-папа.
Поп Битка.
Таратутин.
Вяземский.
Еварлаков , приказный.
Юродивый.
Поп Филька .
Федька , солдат.
Жемов , кузнец.
Свешников , купец.
Фроська.
Зендеман , шкипер.
Президент Бурмистерской палаты.
Степан.
Старик , рабочий.
Князь Мышецкий.
Князь Мосальский.
Князь Волконский.
Князь Щербатов.
Оська , приказчик Буйносова.
Преображенец.
Первый глашатай.
Второй глашатай.
Старик.
Первая немка.
Вторая немка.
Первый сенатор.
Второй сенатор.
Подрядчик.
Иеромонах.
Картина первая
Воронеж. Верфи со строящимися кораблями и кузницы на берегу реки. Склады материалов, бунты леса. Василий Поспелов в драгунском мундире – на часах, на охране. Появляется князь Буйносов в старорусском облачении, Авдотья, Ольга, Антонида, Мишка и калмычонок с ворохом одежды.
Буйносов . Послушай, кавалер…
Поспелов . Куда прешь? Ну, куда прешь?
Буйносов . Мы из Москвы по царскому указу… По дороге-то мук натерпелись, – не приведи бог. Дороги непроезжие… Овраги неперелазные… реки полноводные, – ни мостов, ни броду… Одними молитвами и живы остались… Ну – приехали с божьей помощью. А тут у вас в Воронеже дворов свободных нет… Куда нам приткнуться?.. А ведь у меня на руках две девки нежные… Рассуди, кавалер… Не на реке же на Вороне, на влажном берегу им ночевать, – тучами укрывшись, дождем умывшись…
Антонида . Простые люди, а такие невежи.
Авдотья . Ба-а-атюшки… Заехали в грязищу, тут нам и конец пришел.
Буйносов . Не вой, дура стоеросовая. (Поспелову.) Кавалер, как бы нам государя Петра Алексеевича повидать? Ведь мы не малые родом.
Авдотья . Князья Буйносовы.
Буйносов . Где царь?
Поспелов (указывая на кузницу). А вон там.
Буйносов . Куда ты перстом указываешь? Это же кузница.
Поспелов . Ну, вот тебе царь и на кузнице.
Буйносов . Не видано, не слыхано… Да врешь ты, кавалер… Да ты не смеешься ли над нами? (Глядит на него и – вдруг.) Авдотья, взгляни на него.
Авдотья . Батюшки, – он!
Ольга . Я спервоначала его признала.
Антонида . Он!
Буйносов . Ты это?
Поспелов . Ну, я.
Буйносов . Васька Поспелов?
Поспелов . Ну да, протри глаза-то.
Буйносов . Холоп! (Хватает его.) Стража! Хватайте беглого человека.
Поспелов . Отпусти… Не трожь царский мундир.
Буйносов . Ах ты сукин сын!
Буйносов . Зови, зови! Я тебе кандалы набью, вор!
Поспелов . Стража!
В дверях кузницы показывается Петр, в кожаном фартуке, – он вышел взглянуть на шум.
Петр . Из-за чего шум?
Буйносов (становится на колени). Государь милостивый, царь Петр Алексеевич, смилуйся…
Авдотья (валится на колени). Смилуйся…
Ольга (быстро – сестре). Тонька, на колени не становись, делай французский политес.
Кланяются.
Петр (глядит на них, взгляд его пронизывающий, впитывающий, – взгляд человека, никогда не привыкающего к новизне впечатлений; перевел глаза на Поспелова). Ну?
Поспелов . Почему, не знаю – пришел этот человек, стал рвать на мне мундир, оторвал пуговицу. По регламенту – должен его отправить на рогатку.
Петр (Буйносову). Встань! Ну?
Буйносов . Врет он, врет, государь… Пуговица у него сама отлетела…
Авдотья . Сама, сама отлетела…
Буйносов . Он мужик – мой кабальный. Когда от тебя, государь, приезжали брать у нас на военное ополчение людишек, – этого мужика я не отдал… Пусть, вор проклятый, сначала вернет мне должок. За ним не малые деньги: семь рублев с полтиной… Ну, как его отдам в ополчение, а его на войне убьют? А он, вор, с правежа от побоев моих убежал. Где такой закон? Вели с него мундир снять.
Петр (Поспелову). Под стражу его берешь?
Поспелов . Точно так, по регламенту.
Петр . Отпусти его, я сам разберу. (Буйносову.) Что ты послушался и с чадами приехал к нашему двору, на радости я тебе прощу, князь Роман Борисович, но заплатить придется.
Буйносов . Не бесчести нас, государь.
Петр . За бесчестие и побои часового драгуна – заплатишь десять рублев, за порванный мундир – особо. (Быстро Ольге.) Танцевать умеете?
Антонида . Еще не научились.
Петр . Здесь живо научим. Живем весело. И вино пьете?
Ольга . И кофей пьем и вино.
Петр . Отлично. Нам такие красавицы нужны.
Жемов (показывается в дверях кузницы). Молотобоец!
Петр . Здесь!.. (Ольге и Антониде.) Подождите меня. (Быстро уходит в кузницу.)
Ольга . Какой кавалер, Тонька!
Антонида . Только что руки чумазые.
Ольга . Какой обходительный!
Буйносов . Царь… От византийских императоров… Взглянуть бывало страшно, как на бога. Этот – в саже вымазан… Мама, сон мне, что ли, снится?
Авдотья . Тебя же обидели, отец, с тебя же десять рублев.
Буйносов . Встань, ворона, – боярскими коленами грязь вытираешь… (Дочерям.) А вы уж перед ним и растопырились, так и защелкали языками.
Ольга . Досыта намолчались в ваших теремах, государь нам нынче говорить приказал.
Антонида . И танцевать велел.
Ольга . И вино пить велено.
Буйносов. Замолчите, кобылищи! И ведь ничего не сказал: идти нам или стоять, как служить, где голову приклонить?
В дверях кузницы у наковальни показывается Жемов с молотком, стучит по наковальне.
Жемов . Живей, живей, подхватывай. Навались! Разом – пошел, пошел…
На наковальню плывет якорь, поднятый на блоке.
Петр . Есть…
Жемов . Подводи. Опускай. Наклоняй. Клади. Осторожнее! Петр Лексеевич, что же ты? Лапу?
Петр . Есть… (Появляется, неся в клещах раскаленную якорную лапу. Хочет положить ее на наковальню, промахивается, роняет.)
Жемов . Черт безрукий!
Петр . Есть… (Кладет лапу.)
Жемов (прилаживая лапу). Ну, молодцы… Раз-два-три… Раз-два-три…
Петр и двое молотобойцев начинают ковать молотами.
Живей, живей, раз-го-варивай!..
Буйносов . Не знаю, в какую сторону глаза отвести от стыда-то… Уйти, что ли, отсюда.
Ольга . Государь ждать приказал.
Буйносов . Чего?
Поспелов . Не толпитесь около кузни, сядьте вон там, на бревнах.
Все семейство Буйносовых идет к бревнам. Якорь продолжают ковать.
Буйносов . На бревнах, Авдотья, думному боярину. Конец это, что ли?
Авдотья . Юродивые давно кричат: скоро конец всему, антихрист народится.
Буйносов . Тише, ворона, знаешь – за такие слова…
Авдотья . Сбывается, батюшка.
Буйносов (калмычонку). Абдурахман, клади нам мягкое под зад. (Усаживается.)
Мишка . Тонька, Ольга, дайте семечек.
В кузнице кончили ковать. Петр в кадке моет руки.
Петр (Жемову). Это кто же – черт безрукий?
Жемов . Не серчай, Петр Алексеевич, меня ведь тоже били за такие дела.
Петр . Я не виноват, клещи были неподходящие, видишь, как руку-то ссадил.
Жемов . Клещи были подходящие, Петр Алексеевич.
Петр . Помолчи все-таки…
Жемов . Можно помолчать.
Издали голоса часовых: «Смирна!»
Поспелов . Смирна! На караул!
Петр (вытирая руки). Кто идет?
Поспелов . Фельдмаршал Шереметев, адмирал Апраксин, третьего не знаю, четвертый – денщик Меншиков.
Антонида . Ольга, какие пышные кавалеры!
Ольга . Это государевы министры.
Меншиков быстро входит, подходит к Петру.
Меншиков . Петр Андреевич Толстой прибыл.
Петр. Давай, давай его сюда.
Входит Толстой, Шереметев и Апраксин.
Здорово, Толстой, здорово, господин фельдмаршал, здорово господин адмирал…
Министры кланяются, сняв шляпы и метя перьями.
Ольга (тихо). Молчи, дурак великовозрастный. Петр. Какие вести из Константинополя? Толстой. Дурные, государь.
Петр пронзительно взглянул на него, отходит в сторону. Толстой отходит вместе с ним.
Петр (отрывисто). Говори.
Толстой . Когда шведский король учинил нам жестокую конфузию под Нарвой, цезарский посол и английский посол в Константинополе делали великому визирю приятный визит с немалыми подарками. Турки тогда едва не склонились на войну с нами.
Петр (нетерпеливо). Короче, не тяни.
Толстой . Слушаю… Когда же король Карл нежданно повернул от Новгорода на Варшаву и на Дрезден и учинил конфузию польскому королю и саксонскому курфюрсту, цезарский посол и английский посол в Константинополе делали мне визит и спрашивали про твое, государь, здоровье. Нынче же, когда ты, государь, начал славно бить в Ингерманландии шведские войска, цезарский посол и английский посол делали великому визирю приятный визит и дали ему ж сорок тысяч червонцев и склонили нарушить мирные договоры с нами и грозить нам войной.
Петр . Что ты пустое мелешь, старая лиса!
Толстой . Таков великий европейский политик – не допускать Российское государство к Балтийскому и Черному морям.
Петр . Хороши привез вести! Для чего ж я тебя в Константинополь посылал?
Толстой . В европейский политик с пустыми руками лезть напрасно, государь. Против цезарского и английского посла мы у великого визиря только под носом сорока соболями помахали, да и соболя-то были молью траченные. Оные послы не только у визиря – у самого султана сидят на диване, кушают шербет, а нас дальше сеней и пускать не хотят.
Петр . Денег у меня нет.
Меншиков . У нас другое имеется – покрепче – для европейский политик.
Петр . Молчи, не моги встревать. (Указывая на строящиеся корабли.) Вот мой политик.
Меншиков . По сорока пушек – каждый.
Петр . На этой неделе оснастим «Нептуна», на нем и поплывешь в Константинополь – разговаривать с великим визирем. (Пальцем Толстому в лоб.) Не была бы твоя голова умна, давно бы слетела на плахе, это ты хорошо знаешь… Добудь мне мир с турками… Черт с ними, хотя бы на десять, на пять лет.
Толстой . Постараемся, коли бог поможет.
Петр . А не поможет бог – все равно сделаешь. (Берет у Апраксина бумагу.)
Меншиков (Толстому). Сорока соболями помахал! Сорока пушками надо, – это другой разговор.
Толстой (предлагая табакерку). Угощайтесь, господин денщик.
Петр . По старинке думаете, господин адмирал, по старинке работаете… Матрозов мне нужно – худо-худо – две тысячи ребят, привыкших к морю.
Апраксин . Откуда же их взять, Петр Алексеич, – народ наш сухопутный…
Петр . Пошли на Белое море, к поморам, они волну и ветер любят.
Апраксин . Слушаю… Будет сделано.
Петр (Шереметеву). Господин фельдмаршал, сегодня ты едешь к войску?
Шереметев . Сегодня, Петр Алексеевич.
Петр . В Москве – проездом – захвати сына Алексея… Довольно ему по церквам да монастырям шататься, про антихриста с юродивыми гнусавить. Пускай в твоем шатре поживет, на бранном поле.
Шереметев . Слушаю. Будет сделано, Петр Алексеевич.
Петр . Алексашка!
Меншиков . Здесь, мин херц.
Петр . Обедаем у тебя… Кланяйся, проси гостей… Девок проси, княжон Буйносовых. (Рассматривает бумаги, поданные Шереметевым.)
Меншиков (подходя к семье Буйносовых, начинает раскланиваться). Боярышням Буйносовым гутен морген… Прошу пожаловать ко мне, прелестные девы, эсен, водка тринкен, чем бог послал…
Ольга . С удовольствием, прелестный кавалер.
Антонида . Ваши гости, прелестный кавалер.
Буйносов (подходя). Постой, постой, ты сначала скажи – кто ты таков, объявись.
Меншиков (кланяясь ему и Авдотье). Царский денщик Александр Данилович Меншиков.
Буйносов . Какого роду, скажи?
Меншиков . Самого подлого.
Авдотья . Меншиков!.. Батюшка, в Москве все знают, что ты медведя водил и пирогами торговал.
Буйносов . Не пойду! Дочерей не пущу! Не видано это, не слыхано…
Петр (отрываясь от чтения бумаги). Князь Роман Борисович, это сынок твой?
Буйносов . Недоросль, государь.
Петр . Эка, недоросль, – коломенская верста… Чему его учишь?
Буйносов . К ученью неразумен еще, мал.
Авдотья . Дитя еще нежное.
Петр . Вот… Отправляем в Амстердам учиться детей дворянских. (Указывает на бумагу.) Один у нас заболел оспой, так мы пошлем твоего взамен.
Буйносов . Мишку моего в Амстердам?!
Антонида (быстро – сестре). Мишку нашего в Амстердам посылают.
Ольга . Вот дураку счастье подвалило…
Авдотья (завыла). Не берите от меня сына мово родного… Лучше в могилу нас обоих заройте…
Мишка (завыл, но притворно). Родной батюшка, родная матушка, зачем меня на свет родили… Пропала моя головушка…
Петр . Подойди!
Мишка подходит, за ним Абдурахман.
В Амстердаме учиться будешь или по кабакам шляться?
Мишка . По кабакам… (Повалился в ноги.)
Абдурахман. Учиться будем.
Петр . Это кто такой?
Абдурахман. Абдурахман, холоп.
Абдурахман. Присмотрю, Мишка будет учиться.
Меншиков . Мин херц, бородач упрямится, не идет… Меня лает…
Петр . Дай ножницы. Роман Борисович, устав знаешь? (Берет его за бороду.) Быть на ассамблеях всем, равно мужска и женска пола, без места… Пить, танцевать и табак курить… (Режет ему бороду.)
Буйносов . Государь! Батюшка!.. Боже мой! Боже мой!
– за бороду.
Меншиков . Есть! Мин херц…
Петр . Жемов!
Жемов (из кузницы). Здесь, Петр Алексеевич.
Петр . Обедать к Меншикову. (Антониде и Ольге.) Обрадовали меня, что приехали… Нам красивые девицы до смерти нужны… А уж плясать научим так, чтобы каблуки отлетали…
Авдотья (мужу). Батюшки, оголили, голова-то, слава богу, еще осталась. Бросил бы ты упрямиться. Буйносов. Не видано, не слыхано…