Пиноккио превращается снова в деревянного Петрушку
Прошло около часу. Мужик подумал:
- Теперь осел уже наверное сдох.
Он взялся за веревку. Тянул, тянул, тянул, и вдруг увидел в петле вместо мертвого осла - живой Петрушка. Мужик так и заревел с горя:
- Ой, ой, ой, а куда же мой осел делся?
- Это я, - осел, - весело крикнул Пиноккио.
- Не шути так со мной... Ой, ой, ой, - пропали мои двадцать сольдо.
- Я не шучу, вы развяжите петлю, тогда все вам объясню.
Когда петля была развязана, Пиноккио отряхнулся, уселся на выступе скалы и, болтая ножками, стал рассказывать.
- Я, видите ли - Петрушка. Это - очень скучно. Но меня ожидало счастье сделаться настоящим мальчиком. А я наслушался про страну дураков, убежал из дому и попал в беду. Однажды я превратился в осла с длинными ушами и с хвостом. То же случилось и с моим товарищем. Нас повели продавать. Меня купил директор цирка. Он сделал из меня знаменитого танцора и гимнаста. Но однажды, прыгая через обручи, я зашиб ногу. Тогда директор послал меня продавать, и вы купили...
Мужик слушал и скреб за ушами, дело принимало для него неприятный оборот.
- Значит, пропали мои двадцать сольдо. Где же я возьму теперь шкуру для барабана?
- Мало ли хромых ослов на свете!
- Не шути, мне очень досадно, - сказал мужик. - Ну что же, значит, на этом и кончается твоя история?
- Нет, история здесь вовсе не кончается. Волшебница, - вы знаете, конечно, про знаменитую Волшебницу, - оказывается она знала все, что со мной произошло, как только увидала, что вы меня бросили в воду и я тону, - послала на помощь мне целую стаю рыб. Они меня приняли за мертвого и начали есть. Кто грыз уши, кто лапы, кто кожу, кто мясо, - были и такие, что начисто отгрызли хвост!
- Мне наплевать на твои сказки, - закричал мужик, совсем рассердившись. - Я заплатил за тебя двадцать сольдо и желаю их получить обратно. Понесу тебя на базар и продам на дрова!
- Ну-ка отнеси! - крикнул Пиноккио и, высунув мужику язык, прыгнул в море, и сейчас же скрылся в волнах.
Через минуту он уже виднелся далеко, далеко крохотной темной точкой на белых гребнях, и весело кричал мужику:
Пиноккио плыл на удачу, куда глаза глядят, и вдруг просто замер от восхищенья: из воды выступала белоснежная, мраморная скала, а с вершины ее приветливо кивала головой хорошенькая, голубая козочка. Пиноккио узнал ее сейчас же, и с бьющимся от радости сердчишком, напрягая все усилия, поплыл к скале. Оставалось два раза взмахнуть руками, - вон она, - козочка, - бьет копытцем по мрамору!
Но вдруг - огромная голова акулы, разинув зубастую пасть, высунулась из воды. Пиноккио бросался то вправо, то влево, но акула всюду настигала.
- Спасайся, Пиноккио! - кричала козочка. Спасайся! Она тебя проглотит. Берегись! Скорей! Скорей!..
Вот и скала... последним отчаянным усилием Пиноккио вцепился в нее обеими руками, и козочка протянула ему передние ножки. Но было уже поздно!
Чудовище втянуло в себя воду и Пиноккио, да с такой неслыханной силой и жадностью, что, падая в желудок акулы, он обо что-то ударился и с четверть часа лежал без сознания.
Наконец он пришел в себя: вокруг было черно, как в чернильнице. Пиноккио прислушался, была глубокая тишина, только равномерными порывами откуда то налетал сильный ветер. Он долго не понимал, откуда дует этот ветер, но потом догадался: что это - акула должно быть страдает на старости лет отдышкой.
Пиноккио стал шарить вокруг. Выхода нет! Он цроглочен, закупорен в брюхе морского чудовища! Впереди только страшная смерть.
- Помогите! Караул! Караул! - вопил он, мечась в темноте.
- Кто тут тебе может помочь, несчастный! - загудел где-то близко глухой голос, словно оборвалась басовая гитарная струна.
- Кто там?
- Я - бедный Тонно,*) проглоченный акулой вместе с тобою. А ты что за рыба?
- Я вовсе не рыба, я Петрушка. Но, что же нам теперь делать?
- Надо помириться с горькой участью и ждать, когда акула нас переварит.
- Но я вовсе не хочу, чтобы акула меня переварила!
- И я тоже бы не хотел, - грустно сказал Тонно, - но что поделаешь? Может-быть, лучше умереть в родном море, чем быть съеденным людьми...
- Ты как знаешь, а я убегу отсюда, - решительно сказал Пиноккио.
- Попробуй!
- И попробую... А как велика эта акула? - в раздумьи спросил Пиноккио.
- Да, не маленькая.
Во время этого разговора показался слабый огонек.
- Так какой-то сидит, ждет, когда переварится.
Пиноккио подумал и сказал:
- Прощай, Тонно! Все-таки я попробую удрать отсюда.
- В добрый час, Пиноккио.
*) Тонно - огромная морская рыба. Ее мясо походит на говядину. ( Т.е. тунец )
Пиноккио встречается с папой Карло
Скользя в темноте, Пиноккио пошел на мерцающий огонек.
Под ногами хлюпала вонючая, жирная каша. Это была рыба, уже переваренная в желудке акулы. Содрогаясь от ужаса и отвращения, Пиноккио шел все вперед и вперед на огонек. Огонек светлел. И... но тут уже Пиноккио едва не спятил от изумления и радости. Он увидел в уголку, в складках желудка, ящик, на нем свечу, остатки еды и сидящего перед ящиком, положив на него локти, - самого папу Карло... Борода у него была совсем седая, лицо грустное...
Пиноккио задрожал и не мог выговорить ни слова.
- Папа Карло! - крикнул он, бросаясь к старику на шею.
- Пиноккио!.. Не верю глазам... Ты-ли это?..
Папа Карло щупал, вертел Петрушку, целовал его, гладил...
- Это я! Это я! - лепетал Пиноккио. - О, если бы вы знали, сколько несчастий мне пришлось пережить. Помните тот холодный день, когда вы продали куртку, чтобы купить мне азбуку? А я гадкий, неблагодарный, не пошел в школу, а убежал в кукольный театр. Директор театра хотел меня бросить в печку, чтобы дожарить барана... Но потом дал мне пять золотых, чтобы отнести вам... По дороге я встретил Лису и Кота, - они заставили заплатить за ужин, а сами убежали. Ночью на меня напали разбойники и повесили на суку... Я совсем уже умирал, но Волшебница послала за мной коляску и перевезла в свой домик... Потом я выздоровел... Волшебница спросила меня, где золотые... Я... солгал... и у меня вырос нос...
Пиноккио вытер слезы. Рассказ длился ужасно долго. Папа Карло рыдал, опираясь локтями о ящик.
Наконец, Пиноккио спросил:
- Сколько времени вы здесь в акульем брюхе?
- Ах, и не спрашивай - долго.
- Но как же вы не умерли с голоду? Где вы взяли свечи, спички, еду?
- Я тебе все сейчас расскажу, - проговорил папа Карло. - Помнишь, была жестокая буря в тот день, когда я поплыл за море тебя искать? Лодочка моя потонула, как скорлупка, и тут же рядом погибал торговый пароход. Команда спаслась, но пароход пошел ко дну. Акула в тот день должно быть очень проголодалась и глотала все, что ей ни попадалось на язык, - ящики, людей, веревки, боченки... На мое счастье этот пароход оказался нагруженным консервами мяса в жестяных банках, бисквитами, сухарями в коробках, бутылками с вином, стеариновыми свечками и шведскими спичками. Попал и я ей в брюхо... Поосмотрелся и, вот видишь, устроился понемножку... А свечечек то у меня больше нет, последняя. Останемся оба в темноте!
- Куда бежать?
- В море!..
- Тебе хорошо говорить, но я плавать-то не умею.
- Это не беда, сядете на меня верхом.
С этими словами Пиноккио взял папу Карло за руку и повел его, освещая свечей отвратительную эту дорогу. Так шли они долго по желудку акулы, вошли в горло, приостановились, осмотрелись. Нужно вспомнить то, что акула страдала отдышкой и спала всегда с открытой пастью. Пиноккио выглянул из акульего рта и увидал спокойное море, освещенное луной.
- Бежим! - шепнул он, - акула дрыхнет, море как зеркало, луна, светло. Бежим!
Через горло они прошли в пасть и, осторожно придерживаясь за язык спящего чудовища, доползли уже до того места, откуда хотели броситься в море.
Но, о ужас! Акула чихнула... и втянула их обратно в желудок. Свечка упала и погасла. Беглецы остались в глубокой темноте.
- Что же теперь делать?
- Пропали! - сказал папа Карло.
- Дайте руку! Пойдемте. Не падайте духом!
И опять Пиноккио потащил папу Карло в темноте по отвратительному желудку. Опять добрались они до акульего рта и цепляясь за язык, поползли через всю пасть и чуть не завязли в тройном ряду зубов. Снова впереди показалось море, ярко освещенное луной.
- Прыгаем! Держитесь крепче за меня, - быстро прошептал Пиноккио.
Море было, как зеркало. Акула дрыхла, похрапывая, ее бы и пушки не разбудили. Беглецы кинулись в воду.
Пиноккио плыл, таща за собой папу Карло, задыхаясь от тяжести, но не терял мужества. Берег был еще очень далек. Папа Карло начал дрожать с головы до ног от холода и слабости.
- Ну-ка еще немножко потерпите, - крикнул Пиноккио, - сейчас - берег.
- Не могу больше... Тону... Прощай...
- Кто тут вздумал тонуть? - раздался глухой голос, похожий на звук басовой гитарной струны. И сейчас же около погибающих беглецов показался Тонно.
- Тонно, милый, спаси нас! - крикнул Пиноккио.
- Это можно... Держите меня оба за хвост покрепче. В пять минут будем на берегу. А я ведь тоже удрал вслед за вами... Хо-хо-хо...
Но вот - наконец - и берег. Пиноккио первым соскочил на песок и в восторге закричал:
- Позволь мне расцеловать тебя, миленький Тонно!
Тонно высунул морду из воды и тотчас же после поцелуя сконфуженно нырнул в воду. Он не привык к таким нежностям.
Пиноккио становится мальчиком
- Куда же теперь мы пойдем? - спросил Карло.
- Пойдем, попросимся у кого-нибудь отдохнуть и обсушиться.
Не прошли они и сотни шагов, как посреди улицы им попались два жалких нищих, выпрашивающих милостыню у прохожих. Это были Лиса и Кот. Но их и узнать то было трудно. Кот прежде только притворялся слепым, а теперь ослеп на самом деле. Лису разбил паралич, и она была даже без хвоста, - продала его однажды старьевщику в черный, голодный день.
- Пиноккио, дорогой мой! Подай милостыньку двум несчастным калекам! - запела Лиса, протягивая облезлую лапу.
- Проходите, обманщики! - сурово ответил Пиноккио. Скажите спасибо, что в участок вас не отведу за ваши проделки...
Пиноккио и Карло продолжали путь, пока не увидали вдали жилье. Это была маленькая хорошенькая избушка с черепичной крышей, очень приветливая с виду. Беглецы постучались в дверь.
- Кто там? - спросил изнутри голосок.
- Несчастные путники без крова и хлеба, - ответил Пиноккио.
- Войдите.
Дверь не заперта. Они вошли. Никого.
- А где же хозяин? - спросил Карло.
- Я здесь, - ответил тот же голосок с потолка.
Пиноккио поднял голову и увидал сидящего на балке Говорящего Сверчка.
- Дорогой Сверчок, ты жив, значит?
- Ага, теперь ты называешь меня "дорогим", а помнишь, как запустил мне в голову молотком.
- Я не помню зла, - ответил Сверчок. - Оставайтесь, располагайтесь, как дома.
- Это твой дом? - спросил Пиноккио.
- Мой собственный.
- Кто его тебе подарил?
- Волшебница...
Пиноккио подскочил, как ужаленный:
- Где она сейчас? Она придет сюда?
- Нет, она никогда больше не вернется. Она уехала. Когда уезжала - все вздыхала печально, повторяла! "Бедный, бедный Пиноккио! Я не увижу его больше никогда. Его проглотила акула".
Пиноккио горько заплакал. Выплакавшись, он вытер глаза, постлал для папы Карло соломки на лавку и спросил Говорящего Сверчка:
- Где бы тут достать стаканчик молока?
- Версты три отсюда живет молочник Гвидо, сбегай к нему.
Пиноккио побежал, но молочник даром молока дать не захотел.
- Деньги заплати. Три сольдо!
- Но у меня нет ни гроша!
- А у меня нет молока!..
Пиноккио повесил голову, пошел, еле передвигая ноги.
- Постой! - остановил его молочник. - Ты умеешь вертеть колодезное колесо?
- Умею.
- Так вот, - ты будешь ходить и вертеть колесо, а я буду считать ведра. Когда будет начерпано сто ведер, дам тебе молока.
- Ладно!
- Раньше у меня это делал осел, а теперь он, кажется, собирается сдохнуть.
- Позвольте посмотреть на него.
- Пойди, пожалуй, посмотри.
В стойле лежал при последнем издыхании изнуренный голодом и непосильной работой осел.
Пиноккио пристально посмотрел ему в глаза: осел был знакомый... ужасно даже знакомый...
- Как тебя зовут, - спросил он, нагибаясь к бедняге.
- Фи-ти-лек! - промычал несчастный. Закрыл глаза и вздохнул глубоко в последний раз.
- Бедный Фитилек! - прошептал Пиноккио, вытирая рукавом слезы.
- Ты плачешь об осле, который тебе не стоит ни гроша, а что же я должен делать, - у меня денежки пропали, - сказал молочник.
- Я плачу, потому что это мой друг.
- Что? Это осел то твой друг?
- Ну да, школьный товарищ.
- Как? как? - захохотал молочник. - Школьный товарищ? Это осел то? Хороша была школа!
Пиноккио не сказал больше ни слова, взял молоко и побежал к отцу. С этого дня в течение пяти месяцев он бегал на ферму каждое утро на рассвете и вертел колесо за стакан молока. В свободное время днем он плел корзиночки на продажу. По вечерам учился, читал и писал. Не было чернил, - макал гусиное перо в вишневый сок, и выходило очень хорошо.
Однажды утром он сказал папе Карло:
- Пойду сегодня на рынок, хочу купить курточку, шапку и сапоги. Когда вернусь, ты меня и не узнаешь!
Когда Пиноккио вприпрыжку бежал на базар, его окликнули:
- Пиноккио!
Он остановился. Большая улитка, шевеля рогами, сидела на плетне.
- Не узнаешь?
- А помнишь Улитку, которая отворила тебе дверь в домике Волшебницы.
- Вспомнил! Вспомнил! А где Волшебница?.. Она уехала?.. Далеко? Вспоминает ли меня? Увижу я ее когда-нибудь?
На все эти вопросы Улитка ответила, как и подобает, совсем не спеша:
- Волшебница очень обеднела и лежит сейчас в больнице. У нее нет ни сольдо, даже есть нечего.
- Вот, послушай, - торопливо проговорил Пиноккио, - вот сорок сольдо, больше у меня нет, я хотел купить себе курточку... но мне не надо! Отнеси их Волшебнице. Завтра опять приходи на это место, я принесу еще денег.
- Спасибо, - поджав рога, сказала Улитка и взяла деньги.
Когда Пиноккио вернулся домой, Карло спросил:
- А где же новая курточка?
- Не нашел ни одной по росту.
В этот день Пиноккио работал до полуночи и вместо восьми корзин сплел шестнадцать. Заснул он, как убитый, и приснилась ему Волшебница. Она ласково обнимала его за плечи и говорила:
- Милый Пиноккио! Наконец, ты меня порадовал. Если останешься таким же навсегда, увидишь, какая радость тебя ожидает.
В эту минуту Петрушка проснулся, пощупал себя и вдруг закричал от радости, он был весь мягкий, не деревянный, а как все его товарищи. Он вскочил с постели, все еще протирая глаза, все еще не веря, что исполнилось его заветное желание.
Вместо тесной каморки, где он заснул вчера, он увидел светлую комнату с чистой мебелью, на табуретке около кровати лежал новенький костюмчик, шапочка и новые сапоги.
Он сейчас же оделся, засунул руки в карманы и вытащил оттуда портмонэ из слоновой кости. На его крышке было выгравировано золотыми буквами:
Волшебница с голубыми волосами возвращает свой долг в сорок сольдо милому Пиноккио.
В соседней комнате сидел папа Карло в новой суконной куртке, и работал, мастерил чудесные игрушки.
На полу около его стула сидел деревянный Петрушка. Голова его повисла на бок, руки упали вдоль туловища, тонкие ножки согнулись в коленях, и никто бы не поверил, что когда-то он умел бегать, плакать и смеяться.
- А это кто? - со страхом спросил Пиноккио, показывая пальцем на Петрушку.