|
16
В понедельник Александр Левант вызвал к телефону Веру Юрьевну и потребовал спешно привести дом и сад в наилучший порядок, - особенно позаботиться о кухне и погребе. Будут солидные гости. Налымову он сказал, что вылетает на два дня в Лондон, и просил за это время подготовить почву для свидания с Чермоевым. "Напоминаю - от этого шага зависит все будущее, вы сможете возродиться..." Василий Алексеевич побрился, повязал галстук бабочкой, надел несколько набок новую шляпу и, помахивая тросточкой, отправился в Париж.
У калитки его ждала Вера Юрьевна. Рука ее была холодная и вялая, - он прикоснулся к ней носом и отпустил; рука ее, как неживая, ударилась о бедро. Василий Алексеевич отвернулся. Мощенная плитами дорога уходила под гору. Внизу - старенькие домики, аспидные крыши Севра, извилины реки, сады уже с багровой зеленью, золотистые полосы на волнистой равнине. Все это - будто по ту сторону жизни, как на цветной картинке из далекого детства: спальня матери, и он - на полу, опершись на локти, глядит в книгу с картинками...
- Вы вернетесь? - спросила Вера Юрьевна.
Не оборачиваясь, он ответил сквозь зубы:
- Куда же я к черту денусь?..
- Вы в счастливом настроении едете в Париж...
- В превосходнейшем.
Она - тихо, с упрямством:
- Скоро не вернетесь, я уж чувствую...
в глазах было такое, что ему стало холодно. Он совсем было примирился, приспособился, выдумал даже особую философьишку - простейшего организма, амфибии, похихикивающей в рюмочку среди оглушительно мчащихся времен. И вдруг - назад, к человеку, в жаркую женскую тьму! Самое простое было - приподняв шляпу, бодренько уйти вниз по беловатой дороге. Но потемневшие глаза Веры Юрьевны умоляли: ведь ты не убежишь, ты видишь, ты чувствуешь - уйдешь навсегда, - я же не буду защищаться.
- У меня пять франков, Вера Юрьевна, хватит на поезд, метро и папиросы... Постараюсь быть к обеду... (Взял ее за руку, потом - осторожно - за другую...) Может быть, это глупее всего, но - вернусь, вернусь к вам...
У нее забилось горло. Вырвала руки. Он неожиданно всхлипнул (почти так же, как тогда у Фукьеца за столом, нюхая розу), перекинул через плечо тросточку, пошел к вокзалу.