|
57
Перед камином на низеньком столике - бутылка портвейна, бисквиты и коробка сигар. Уголь только что подсыпали, и он еще дымит, распространяя в слабо освещенной комнате запах старой Англии. Портвейн сердоликово отсвечивает в граненых рюмках, - он не менее трех раз проплыл в бочке вокруг света на парусном клипере, крепкий его аромат примешивается к запаху угля.
Все страсти, поднятые Великой войной, - взбаламученная грязь со дна человеческого океана, - разобьются в бессилии о строгий покой этой комнаты. Аминь!
В сумрачный вечер сидящие у камина знают, конечно, что куски дымящегося угля с отчаянием и проклятием подняты из глубины шахт, а не свалились с неба. Человечество в сущности еще глубоко несовершенно. Да, много печальных и тревожных несовершенств в социальном строе Англии. Но это не означает, что во имя прибавки бедному человеку лишнего шиллинга в неделю нужно разломать тысячелетнюю крепость культуры, впустить в эту комнату рабочего с туберкулезными ребятишками, отдать бутылку драгоценного портвейна уэльскому шахтеру, понимающему толк лишь в количестве градусов, и предоставить прекрасные картины, украшающие стены этой комнаты, для сушки гороха.
Оба сидящие у огня - джентльмены. Оба говорят на прекрасном английском языке, не подчеркивают своих мыслей, но выражают их с тонким юмором. Они угадывают сокровенные намерения друг друга и с добродушием сознаются в этом. Цель одного из них - сэра Генри Детердинга - указать на призрачность некоторых точек зрения собеседника. Цель другого - мистера Ллойд-Джорджа - изящно не дать провести себя за нос.
Обмениваясь фразами, окуная бисквитики в портвейн, собеседники стараются совместными усилиями как бы разыграть трудную шахматную партию. По-видимому, это их забавляет, и они исполнены чувства открытого дружелюбия друг к другу.
- В самом начале были допущены ошибки, сэр Генри... Ошибки, стоившие нам дорого...
- Вы говорите об отсутствии должной твердости?
- Об отсутствии полезной гибкости. В Англии, к сожалению, слишком много людей, которые смешивают в одной кастрюле нашу современность и отошедшую в вечность непоколебимую политику времен императрицы Виктории... Противоречия, порождаемые развитием английского капитала в половине прошлого века, казались устранимыми простым, крепким, английским ударом в переносицу, в крайнем случае - частной благотворительностью. Но сегодня добросовестному политику невозможно не принимать этих противоречий как реальных данных при учете сил, - вот именно об этой гибкости я и хотел сказать, сэр Генри. Возьмите сигару.
- Благодарю. Позвольте вам предложить мою.
- Благодарю. Я был против оккупации Баку в восемнадцатом году, против посылки наших войск на север России, и я был прав. Мы ничего не достигли, мы раздразнили большевиков и бросили жирную кость нашим домашним крикунам.
- Но боязнь либеральных болтунов в парламенте и в английских профсоюзах - это еще не учет сил, мистер Ллойд-Джордж... Либерализм сам по себе - прекрасен, когда он цветет у домашнего очага. Оставим его там, очистим, наконец, от него нашу твердую политику. Будем прямолинейны и суровы, как орудия английских дредноутов.
- Сэр Генри, вы хорошо сделали, что связали свою судьбу с судьбой Англии и поставили половину запасов мировой нефти под защиту английских пушек, но я немного огорчен тем, что у вас все еще нет доверия к дальности прицела английских пушек.
- Разрешите вам налить?
- Благодарю.
- Я ни на чем не настаиваю, мистер Ллойд-Джордж. Последние события на востоке встревожили меня так нее, как любого англичанина, охраняющего свою семью, свой дом и свой кошелек от ночного посетителя. Я немного растерян. До сих пор мне казалось, что в сильном государстве сильная политика опирается на силу.
- Сэр Генри, мы раз и навсегда должны отказаться от некоторой терминологии, которую нам навязали наши друзья из профессиональных союзов. Например, империализм! Будь я ребенок, я бы, наверно, заплакал в своей кроватке, услышав это слово... Интервенция! Это похоже на пощечину. Колониальная политика! Это - безобразные, ненужные, раздражающие слова... Зачем я буду каждое утро высовываться из окон и строить гражданам неприличные гримасы?.. Они вправе начать швырять камнями в мое окошко...
Сэр Генри откинулся в сафьяновом квадратном кресле, - должно быть, от портвейна массивное бритое лицо его с угрюмой челюстью было багровое, веки полу опущены над мешками глаз, щека вздрагивала. Мистер Ллойд-Джордж - седогривый, с моржовыми седыми усами, розовый, как дядюшка из провинции, благодушно улыбался.
- Игра с огнем всегда кончается пожаром, - сквозь зубы проговорил сэр Генри.
- Единственно, в чем мы с вами расходимся, - так мне кажется, сэр Генри, - это в способах тушения пожара. Эффектное появление пожарных на сцене: много крику и шуму, хлопотно и мало толку.
- Какие же другие способы?
- Правильная осада: когда осажденные начинают есть крыс и пить тухлую воду, они сдаются... Из истории Пунических войн мы знаем, что римляне, ускоряя процесс капитуляции, бросали в осажденный Карфаген зачумленные трупы. Это классика...
- Все это превосходно, если бы рынок мог ждать терпеливо... "Ройяль Дэтч Шелл" вложил огромные суммы в кавказские земли. Американцы не вложили ни одного цента. Мы ослаблены, они - нет. Если к будущему лету мы не будем стоять твердой ногой в Баку и Грозном, - Англия потеряет первое место...
Разговор принял такой оборот, что мистер Ллойд-Джордж почувствовал, наконец, будто его прочно взяли за нос. Он нагнулся к камину и некоторое время возился с углями.
вооруженный каминными щипцами, - мы хотим только мира и счастья! Побольше счастья! Путь к нему открыт. Но при всем миролюбии (Ллойд-Джордж положил щипцы) мы не можем, не в состоянии остановить процесса кристаллизации новорожденных республик на востоке Европы. Самоопределение - священный процесс. Польша и Румыния в своем историческом развитии должны, пройти через войну... И мне представляется, что не дальше, как этим летом...
Подумав, сэр Генри сказал:
- Это - идея.
После этого оба молчали некоторое время. Существенная часть беседы была окончена. Сэр Генри поднялся. Мистер Ллойд-Джордж проводил его до дверей, глядя с чувством тревоги на апоплексическую шею такого нужного Англии, такого значительного человека.
Сэр Генри отпустил машину, отпер парадное, зажег яркий свет в вестибюле, бросил на кресло шляпу и пальто и на секунду остановился перед пестро размалеванным деревянным идолом с Соломоновых островов.
Однажды сэр Генри пошутил, указывая друзьям на этого идола:
- Большевик...
Сейчас он вспомнил об этом и зло усмехнулся. Мысль, овладевшая им за время поездки по запруженным лондонским улицам, снова отчеканила:
"Польша, это - идея".
По лестнице, улыбаясь, спускался изящный, с седыми висками мистер Ховард - секретарь. На предпоследней ступеньке он остановился и ожидал, когда сэр Генри обратит на него внимание.
Мешки под глазами сэра Генри задрожали от гнева:
- Передайте этим русским... Гм... (Горловой звук, похожий на орлиный клекот...) Передайте, что я крайне утомлен и ложусь в постель. Пусть придут завтра... Приготовьте на завтра точную сводку военных действий в этой проклятой России... Гм... А также... Скажите, Ховард, вам известно количество населения в Польше? Приготовьте также и эту цифру, и подробнее о Польше... Если вам это доставит удовольствие, передайте русским, что их белые генералы ни к черту не годятся... Любой чурбан... (он кивнул на идола) понимает в политике больше, чем они...